Паллах, пулма пултараççĕ, енчен те: 
1. Лайăх вĕрентекен сăмах мĕне пĕлтернине пурте тĕрĕс ăнлансассăн.
2. Лайăх вĕрентекене ăслă вĕрентме вĕрентмесессĕн, тĕрĕс вĕрентме кансĕрлемесессĕн. 
3. Вĕрентекене хут купи айĕнчен хăтарсассăн, хуçалăх ĕçĕпе тăнран ямасассăн.
4. Вĕрентекен директора мар, чун тата вăхăт таппи ыйтнине пăхăнсассăн. 
5. Пур ачине те "4" тата "5" кăна ларттарма пăрахтарсассăн. 

6. Суя медальсем шăкăрин пама пăрахтарсассăн.
7. Шкулта тăрăшса вĕренесшĕн çунакан ачасем пур пулсассăн.(!) 
8. Вĕрентекене лайăх вĕрентнĕшĕн (тарăн пĕлÿ панăшăн) вырăнлă тÿлесессĕн, вăл ытти профессипе ĕçлекенсенчен кая юлма памасть, пурнăç ыйтăвĕсене татса пыма пулăшать пулсан. Тата учитель  ĕç калăпăшне 18 сехет вырăнне 30 сехет таранах çитерсе памасан. Вара вăл хăйĕн вăй-халне ачасен пĕлÿ пахалăхне ÿстересси çине янă пулĕччĕ.

Тата эсир пĕлетĕр-и?
Статистика тăрăх пĕтĕм Раççей вĕрентекенĕсен 30%-чĕ ППЭ ыйтăвĕсене шутлаймаççĕ. Пирĕн Чăвашра лайăхрах пулĕ тетĕр-и? 

И, ещё.Тема эта, по-видимому, еще долго будет оставаться. А введение ЕГЭ затронуло интересы практически каждой семьи. Я считаю, что ЕГЭ, как форма экзамена – вопрос лишь технический. Главное же состоит в том, что безграмотна большая часть выпускников школ и учителя, которые обязаны знать свой предмет профессионально. ЕГЭ обнажил все проблемы российского образования. Стремление заставить всех знать и сдавать ЕГЭ неизбежно приводит к понижению уровня преподавания и к потерям для тех, кто хочет учиться. Преподаватели ВУЗов отмечают: каждый год уровень подготовки абитуриентов падает. Отметим две основные причины: одна – это низкое отношения школьников к учебе вследствие стремления навязать ее всем, а другая касается преподавателей ВУЗов, –они плохо готовят учителей. Давно известно, что учитель может полноценно работать, если у него есть возможность для творчества. Но, увы, возможности для учителей ограничены. Поэтому со временем он как личность угасает, что отрицательно сказывается на его работе.
Самое страшное сегодня не в материальной стороне вопроса – учителя никогда не баловали. В настоящее время значительно хуже другое: необычайно тяжелая нравственная обстановка в школах и вузах. Образование стало сферой услуг, разновидностью бизнеса, весьма доходной. Следовательно, увеличился приток людей, для которых образование – вещь второстепенная. Теперь образование привлекает людей нечистоплотных, а то и просто хамов. Начинаем жить по экономическим правилам: сокращают штаты, увеличивают нагрузку преподавателей. В то же время, уже давно не платят за проверку контрольных и самостоятельных работ. А ведь эта часть работы педагога – основная. Без этого просто невозможно учить. Осталось совсем немного энтузиастов, которые продолжают делать эту работу бесплатно. Но таких, понятно, скоро не будет. Трагедии и катастрофы последних лет показали, что бывает, когда пренебрегают мнением ученых и специалистов, а решения принимают «экономисты», для которых быстрая прибыль важнее надежности работы сложного механизма, а главное – жизни людей. В школе подобные непродуманные действия не так заметны, но последствия их не менее катастрофичны – ведь разрушенное образование за пять лет не восстановить. Профессия преподавателя является сейчас в России одной из самых низкооплачиваемых. Сейчас нередко учитель живет беднее, чем многие из учеников в его классе. Из СМИ мы знаем, что иногда дело доходит до откровенной вражды.
А вот еще одна старая и вечно новая тема: «борьба за успеваемость». Никакого отношения к борьбе за качество обучения она не имеет. Этим термином обозначают борьбу администрации с преподавателем с целью заставить последнего поставить «тройку» вместо заслуженной «двойки». Эта ситуация развращает всех, и учеников и учителей, и приносит наибольший вред обучению. До 1917 года считалось, что 70 процентов успеваемости – это норма, и если где-то она оказывалась существенно выше, все понимали: это жульничество. Борьба за успеваемость расцвела в советское время, поскольку мудрецы от образования, имеющие в большинстве своем поверхностные знания, не могли понять того простого факта, что существуют трудные предметы. Теперь за успеваемость борются по другим причинам: экономическим. В ВУЗах за отчисление студентов грозят наказать сокращением ставок, то есть увольнением. В этих условиях неугодными автоматически становятся самые требовательные, то есть самые честные преподаватели. Если быть честным, то можно констатировать, что максимум 15–20 процентов выпускников более или менее уверенно осваивают программу. Число «умных» будет еще меньше, ведь теперь в школе уже не учат. В советское время было обязательное распределение, поэтому практически все выпускники пединститутов приходили в школу. Со временем лучших забирали в руководящие органы, так что процент компетентности учителей уменьшался. Когда обязательное распределение отменили, все лучшие пошли в банки, в крупные корпорации и торговлю. Поскольку это продолжается уже более 20 лет, то понятно, что в школах осталось. Представьте себе, что произойдет с любой отраслью, если туда все время поставлять брак! Разумеется, остались отдельные энтузиасты, но как система школьное образование исчезло. Всё, повторяю, держится на энтузиастах.
Но в любой ситуации стране нужна полноценная система образования. Тем более если сфера высоких технологий объявлена национальным приоритетом. Здесь уже не обойтись только подготовкой небольшого числа элитных специалистов в элитных вузах. Всякая программа только тогда станет действительно национальной, если обучение станет достаточно эффективным в масштабах всей страны. Но пока этого нет, есть то, о чем уже сказано выше. Плохое состояние дел в образовании имеет и социально-психологический аспект. В результате обучения мы получаем людей с неприязнью к школе вообще. Это сильно мешает человеку быть успешным в жизни. Таким образом, школа превращается для значительной части учащихся в инструмент подавления личности и помеху на жизненном пути.
В этой связи есть две задачи, которые призваны решать вузы. Одна – тотальная переподготовка учителей в сжатые сроки, не более чем за пять лет. Иначе-труба! Другая задача – пора вузам, начать качественно готовить учителей. Но как это сделать, если в вуз поступает 70–80 процентов дураков? Ответ на этот вопрос есть. В некоторых европейских вузах на первом курсе студенты занимаются ликвидацией безграмотности, а институтскую программу начинают осваивать со второго курса. Ну, как это было в первые годы советской власти. И постепенно наращивают темп. Думаю, такая схема вполне сработала бы и сегодня, хотя российские студенты не любят работать постоянно: у нас авралы перед сессиями и шпаргалки. Но мы не глупее европейцев, только развращены жульничеством, которое продолжается уже многие десятилетия. Если раньше, чтобы получить тройку, надо было сказать хоть что-нибудь, то теперь призывают ставить отметки только за то, что студент сидит на занятиях! Представьте себе производство, где зарплату платят не за работу, а только за то, что человек иногда приходит на работу!
Итак, на первом курсе ВУЗа надо повторить основную часть школьной программы и расширить ее некоторыми наиболее простыми разделами университетских курсов. Некоторые думают, что все рассосется само собой, и в нашей потемкинской деревне всё будет прекрасно – все довольны и денежки капают. Но только вот от России скоро ничего не останется. Останутся только те, кто добывает нефть и газ, и те, кто их обслуживает. А все, кто хочет заниматься нужным стране и народу, уедут в другие страны. Разве мы этого хотим?

http://www.chuvash.org/blogs/comments/1737.html